Твоя личная история является одним из примеров вызова. По крайней мере, такая информация есть в твоих книгах. Что это был за вызов?
Вызов, описанный в книгах, не являлся терминальной ситуацией. Это был случай, в котором нужно было не дать опорно-двигательному аппарату перейти в фазу невосстановимых изменений. От этого, конечно, сразу не умирают, но впоследствии могли бы возникнуть проблемы с тем, чтобы ходить. У меня был выраженный кифоскалиоз, с перспективой отключения нижней половины туловища. Но никаких осознанных усилий для того, чтобы этого избежать я не предпринимал. Для этого я был еще маленький. За меня это сделала мама. Она заставила меня заняться плаванием и занимала до тех пор, пока мышечный корсет не укрепился настолько, что он смог держать позвоночник, который в свою очередь вытянулся и межпозвоночные суставы смогли нормально функционировать. Ничего такого хитрого или эксклюзивного при этом не происходило, только правильное движение и постоянная нагрузка обычная в плавании.
Сталкивался ли ты со случаями восстановления от так называемых «неизлечимых» заболеваний посредством практики йоги?
Не сталкивался. В нескольких случаях, которые были, йога по большому счету была не причем. Люди вытаскивали себя в большей степени своим намерением, а уж йога была дополнительным инструментом общей коррекции и оптимизации состояния. Она дала возможность достаточно быстро перенастроить какие-то ключевые функции в системе организма. В одном случае, женщина вытащила себя полностью, но там была не столько йога, сколько цигун. У нее был рак, мастопатия. Одна операция уже была сделана, плюс химиотерапия. Когда она начала задумываться (она психотерапевт из США, но познакомились мы с ней в Израиле) о второй операции, то поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ей нужно было просто изменить видение себя в этом мире и ей это удалось. Я уже не помню, что я ей говорил, что я ей подсказывал. Я повозился с ней буквально дней пять на берегу моря. Там была такая довольно жесткая цигун-терапия внешнего воздействия. Потом мне надо было уезжать, и я посоветовал ей разыскать в Америке Мантэка Чиа. Но оказалось, что его в Америке уже нет, она все-таки нашла его в Таиланде. Года через два она приехала в Израиль, где я как раз работал в это время. Честно говоря, я думал, что она умрет. Очень удивился, когда мне сказали, что она приехала. Мы встретились, и она сказала: «Знаешь, ты мне жизнь спас». И поблагодарила за те пять дней на берегу моря, которые стали поворотным моментом в ее жизни. Но скажу честно, я не знаю, как именно она себя вытянула.
Был еще один случай: у человека был рак почки с тяжелыми метастазами. Он не выжил, но вместо обещанных ему врачами 14-15 дней он прожил два года. Занимаясь йогой, как мне кажется, он не захотел сделать самого главного – изменить отношение к себе в этом мире и к этому миру. Парень был из Чернигова, очень хороший человек и досадно, что так получилось, поскольку у него был огромный потенциал. Он боролся, боролся, боролся, а потом в какой-то момент стало понятно, что ему все равно…
Да такую стадию переживал и я и многие другие, оказавшиеся в такой ситуации.
Он просто не успел эту стадию проскочить. А поскольку состояния были действительно тяжелые, организм начал быстро сдавать. Приезжая в Чернигов я проводил с ним какое-то время в «душеспасительных» беседах и цигун-терапии, но после Виктора я зарекся заниматься какой бы то ни было терапией по отношению к другим людям. Понял, что это не мое. Был момент, когда я понял, что если буду продолжать, то он то, может быть, и вылезет, а вот я точно ласты склею. Я начал терять силы и чувствовать места в организме, где эта гадость могла начать развиваться. В предыдущем случае с женщиной, сразу стало понятно, что она нашла опору и будет от нее отталкиваться, а здесь было видно, что человек не хочет замечать эту опору. Может, так получилось оттого, что его диагноз дает значительно меньше шансов, так как были поражены жизненно важные органы.
Больше в моей практике таких радикальных случаев не было.
Я знаю людей, которые начали заниматься с твоей подачи и смогли решить может не радикальные, но довольно серьезные проблемы со здоровьем.
Честно говоря, я стараюсь не влезать в терапевтические подробности каждого индивидуального случая. Если человек что-то для себя найдет, увидит, зацепит и сможет вытащить, то он разовьет свою собственную систему, собственный подход и стиль отношения к практике и жизни. Все зависит от самого человека.
Согласен. За время поисков я видел разное. Часто то, что спасает одного, разрушает другого, но все же хочется понять основные объединяющие принципы, позволяющие восстановиться независимо от диагноза.
У меня недавно была непростая ситуация. Она не была связана с глубокими и долгосрочными системными разладами. Это была просто травма. Множественные надрывы ткани в легких плюс стрептококковая и стафилококковая инфекция. Одно легкое вообще полностью было склеено, бронхиальное дерево заполнено сгустками крови и гноя. Такая себе ядреная инфекция с замысловатыми штаммами. Правое легкое не дышало из-за бронхоспазма: несколько слов сказанных вполголоса или шепотом вызывали отдышку. Я лежал и понимал, что мозгу кислорода явно не хватает. Начались сильные головные боли в левом полушарии, впоследствии оказалось, что 95% сосудов мозга работают с чудовищным нарушением ритма.
Я поймал эту гадость в Красном море, когда был в Дахабе. Даже соленая вода почему-то ее не убивает. Почти все фридайверы-профессионалы переболели. Они же привезли ее в Европу, где она сейчас активно распространяется.
Это был реальный шанс уйти. Я лежал и пытался найти причины, которые служили бы серьезным поводом остаться здесь. Я их не нашел. Понял, что особо упираться и нечего. Дети взрослые, денег всех все равно не заработаешь, оставить после себя бессмертные творения – так мне это по фиг.
Вроде бы уже оставил.
Ну, у меня есть свое отношение к тому, что сделано. В большой степени это ошибки молодости. Но мы сейчас не об этом.
В той ситуации я вдруг понял, что поле для эксперимента абсолютно свободно. Что бы я ни сделал, в худшем случае склею ласты. И я тогда себе сформировал последовательность асан (о пранаяме там вообще речь не шла: дышать уже было невозможно; цигун я делать не мог: у меня не было сил стоять). К тому времени я уже крепко подсел на формирование индивидуальных программ с помощью маятника. Идеальные условия для эксперимента на себе. Субъект, объект, измерительный прибор. Не надо бегать по лабораториям, привлекать специалистов. Я сделал себе программу для жесткого подхлестывания иммунной системы. Спустя какое-то время это, конечно, отозвалось серьезным требованием пополнения ресурсов в организме. Ресурсы-то были подъедены крепко. Интересно то, что я не мог ходить, сидеть, стоять, но асаны, например двадцать отжиманий в ардхакукутасане, делал на одном дыхании или без дыхания вообще. В теле возникла какая-то такая сила, я даже не знаю, откуда и как. Но что-то начало происходить. Я лежу, потом упал с кровати, сделал пару связок (ключевые – отжимания в стойке на руках и натараджасана). Был один день, когда я не мог тренироваться: летел из Египта в Киев и завис в аэропорту в Шарм-Эль-Шейхе, потому что отменили рейс. Главная задача была не потерять сознание. Если бы это произошло, меня бы оставили в больнице, и неизвестно во что бы это тогда вылилось. Но я этот день пережил, долетел домой и дома упал — вообще не мог ничего делать. Через некоторое время начала работать иммунная система, поднялась температура, дня через два я поехал к доктору – она ужаснулась. И прописала колоть антибиотики, без них там было никак. Причем она распланировала курс так, чтобы в течение 20 дней менять препараты во избежание привыкания. Когда через неделю я приехал для смены антибиотика, доктор испытала такой же шок, как и во время первого визита:„Я не розумію — все чисте, легені чисті; спазму немає; серце нормальне. Я думала два місяці будемо вас із кризи виймати”. Опять же, я не знаю, что я сделал. Асаны были важны как инструмент тотальной перенастройки, но как мне кажется, самым главным было изменить отношение. Во-первых, мне было все равно. И во вторых, мне было интересно проскочить эту ситуацию и посмотреть, что будет дальше. Потому что дальше все стало очень запутано. Когда я вернулся в нормальное состояние, оказалось, что оно … ущербное. Что какой-то штуки, которая выполняла телесное осознанное управление, больше нет. Она все-таки умерла. Получилось, что умер целый блок личности, и стало непонятно, как жить дальше в том смысле, что привычные стимулы исчезли.
Продолжение интервью в Части 2.
P.S. Подробнее об
Андрее Сидерском читайте в разделе
Мастера.
